Разные публикации

[Ст. распорядитель]

Публикации разных авторов о посёлке после 1917 года

[Ст. распорядитель]

«За город! На Клязьму!»
Двадцать пять лет назад, 12 апреля 1986 г., умер В.П. Катаев

В одном из рассказов Катаева мы находим упоминание Клязьмы, поэтому остановимся на клязьминских страницах жизни и творчества Валентина Петровича.

В начале 30-х годов на Клязьме появился Катаев, подыскивая дачу для семьи. Выбор пал на дом Юциса (ул. Даргомыжская, 9). Во-первых, совсем рядом протекала река в живописных берегах. Во-вторых, и строения, и участок напоминали помещичью усадьбу рубежа веков. Хозяин, бывший служащий графини Корзинкиной, латыш Николай Янович Юцис, после революции приобрел довольно большой надел земли у крестьян соседнего села Звягино и привез сюда сруб. Главным украшением его владений являлась лужайка, организованная в соответствии с модными правилами садово-паркового искусства. В центре газона располагалась белая мраморная скульптура – три обнаженные женские фигуры в метр высотой. На вытянутых руках они держали подставку – столешницу, на которую устанавливали вазон. Вокруг граций в кадках стояли средиземноморские пальмы, их в холодную погоду убирали в отапливаемую оранжерею. Невероятной красоты кусты агавы с крупными листьями росли в отдалении, а завершали композицию невысокие деревца бело-розовой гортензии. Опытный цветовод все время следил за своими питомцами, подрезая их; длинные растения задавали высоту всей композиции. Цветы создавали некую колористическую среду, подобной не существовало нигде в округе.

Дорожки были оформлены различными сортами цветов, причем хозяин особое внимание обращал на сочетание их окраски. Сначала распускались тюльпаны, затем пионы, флоксы, летом и осенью – гладиолусы, астры, георгины и розы. Особую прелесть имели заросли душистого горошка. В букете горошек был незаменим – он придавал «транспарентность» (прозрачность), как последний штрих художника картине. Юцис виртуозно владел искусством создавать букеты «по случаю»: на торжественные церемонии или семейные праздники, для вручения девушке или замужней даме.

Валентин Петрович и Николай Янович быстро подружились.

Для нас приобретает особое значение рассказ «Цветы», написанный в 1936 г. в связи с рождением дочери. «Жену увезли в роддом. Я остался один. Надо мной звучно щелкали часы. Апрельский рассвет, крепко настоянный на черносмородинной почке, светился в зеленоватом штофе крыльца». От счастья отец не знал, чем заняться, и бросился в цветочный магазин. Он хотел, чтобы дочь вошла в жизнь, как в цветущий сад. Однако цветочницы остудили его пыл – за неделю букеты завянут. Молодую маму выписывали 1 мая, когда в киосках остались лишь стопки вазонов на голых полках. «В течение получаса я объездил все цветочные магазины города. Они были начисто опустошены. Это было невероятно.
– За город! На Клязьму! Куда-нибудь!
Шофер посмотрел на меня с сожалением:
– Навряд ли, товарищ, где-нибудь достанете….

В доме не оказалось ни цветочка, а вся Москва была похожа на огромный праздничный букет, и новорожденная дочь лежала в самой середине этой громадной корзины цветов на руках родителей.

Внучатый племянник Юциса Юрий Оше вспоминал, как садовник и писатель вместе слушали музыку. На даче имелось пианино, и хозяин, и его московские гости не упускали возможности подойти к инструменту. Николай Янович исполнял на бис «Вечерний звон». Обоих приятелей объединяла страсть к коллекционированию новых пластинок. У Юциса сохранились связи с латышами – дипкурьерами Советской России. Используя служебное положение, они могли достать и привезти патефоны последних марок, а также записи самых популярных исполнителей, таких, как Александр Вертинский, Петр Лещенко, Оскар Строк.

Моя мать (в то время еще Галя Егорова, 10-12 лет) с удовольствием рассказывает, как Катаевы приезжали сюда на весь сезон на протяжении ряда лет. Хозяева переселялись в оранжерею, москвичи занимали дачу, причем сам Катаев облюбовал под рабочий кабинет эркер – стеклянный «фонарик» на втором этаже.

Мама исподтишка наблюдала «творческую лабораторию»: писатель не спеша гулял по дорожкам, потом увеличивал скорость и чуть ли не бегом направлялся к дому. Из эркера разносились звуки пишущей машинки. Напечатав несколько страниц, Валентин Петрович вновь спускался в сад сочинять. В середине 30-х годов писатель создал целый ряд ярких произведений, в том числе одну из самых популярных детских книг – «Белеет парус одинокий».

В памяти Гали сохранилась яркая картина: под березой или под елью няньки ставили кресло, затем выходила ослепительно красивая женщина в нарядных одеждах, ей подавали младенца, и она вынимала грудь.

Эстер Давыдовна подарила Катаеву двух детей – дочь Евгению (1936 г.) и сына Павла (1938 г.). Они провели раннее детство на Клязьме.

Галя помнила имена – их звали так же, как героев «Цветика-семицветика». Всем известна завязка сказки: «Несет Женя баранки для папы, для мамы и для маленького Павлика… А тем временем сзади пристала незнакомая собака да все баранки одну за другой съела… – Ах, вредная собака! – закричала Женя и бросилась ее догонять. Бежала, бежала, собаку не догнала, только сама заблудилась».

Прообраз «вредной собачонки» – наш Джек, который вечно вертелся у забора и следил за соседями. В углу сада они часто коптили рыбу, жарили на огне мясо – аромат разносился по всей улице. Джек не упускал случая стащить то, что плохо лежало. С добычей мчался через наш двор и забивался под сарай. Мамины братья отнимали у пса кусок мяса и возвращали владельцам. Обычно «трофей» утрачивал «товарный вид» из-за грязи, земли, опилок, поэтому доставался дворняжке.

Кстати, все сказки, созданные в 1940 г. Катаевым, в той или иной степени касаются дачной жизни. Помимо «Цветика-семицветика», можно упомянуть «Дудочку и кувшинчик». Вы знаете зачин? «Поспела в лесу земляника. Взял папа кружку, взяла мама чашку, девочка Женя взяла кувшинчик, а маленькому Павлику дали блюдечко…». Эти сказки мы любим с детства благодаря прелестным мультфильмам. Валентин Петрович был сценаристом этих и многих других популярных кинофильмов.

Дачники организовывали бесконечные праздники. К ним приезжали на машинах и приходили пешком визитеры. На Клязьме, в Мамонтовке и Пушкино в 20-30-е годы прошлого века снимали на лето жилье многие газетчики, ставшие впоследствии знаменитыми писателями, поэтами, художниками. Можно лишь упомянуть приятелей Катаева – коллег по журналистскому цеху из «Гудка», из «Правды» – Михаила Кольцова и его брата Бориса Ефимова, «крокодильцев» – К.С. Еремеева, Д.С. Мора, И.А. Малютина. По праву близкого друга захаживал Демьян Бедный, постоянно гостила великолепная парочка – Илья Ильф и Евгений Петров, авторы «Двенадцати стульев», «Золотого теленка». Младший брат Катаева Евгений Петрович и его друг Илья Арнольдович в 1937 г. выпустили в свет книгу «Одноэтажная Америка» – творческий отчет о путешествии в Новый Свет. Мама запомнила, что часто слышала у соседей иностранную речь. Видимо, на дачу приезжали и зарубежные гости.

У забора, разделявшего наши участки, бил маленький родничок. В его ледяной воде охлаждалась батарея бутылок. «Поклонники Бахуса и Феба» (Катаев любил повторять это выражение Пушкина) могли сутки проводить в застолье и чтении своих и чужих произведений. Некоторые из них неоднократно приходили к нам на Даргомыжскую, 11, чтобы снять дачу. Бабушка неизменно отказывала, находя причины уважительные: мол, и детей много, и жилплощади мало, а главное – она опасалась дурного влияния на свою семью.

Дачный вопрос нашел отражение в «Путевой книге» Ильфа и Петрова – «Мы в Москве. 1923-1936 гг.». В фельетоне «Пятая проблема» авторы заявляли: «Есть неумирающие темы, вечные, всегда волнующие человечество. Например, наем дачи… Дачник всем сердцем стремится на Клязьму, поближе к электропоезду, а дачный трест грубо посылает его на реку Пахру, в бревенчатую избушку, добраться до которой труднее, чем до Харькова». Дачный поселок Клязьма отвечал всем запросам литераторов: прекрасная речка, на ее берегах – сосны и дубы, роскошные сады (не огороды!), просторные зимние дачи, наконец, Ярославское шоссе и электрички Северной железной дороги.

***

В 1941-45 гг. Катаев надел военную форму, когда служил в редакции центральной газеты «Красная звезда», выезжал в действующую армию. В летние месяцы 1944 г. он опять вернулся на Клязьму. Сюда, по адресу: Даргомыжская, 9, приходила военная почта. Он анализировал корреспонденцию, писал статьи и очерки. В уютном доме Юциса зарождался план будущей повести по следам реальных событий: в артиллерийском полку познакомился с сиротой Ваней Солнцевым. О нем Катаев напишет повесть «Сын полка» (1945 г.), за которую получит Сталинскую премию.

Еще раз Валентин Петрович посетил Клязьму в 1957 г. В это время Юрий проходил срочную службу, а к дядюшке Николаю Яновичу приехал племянник из Риги Арвид. Он отправлял двоюродному брату Юре подробные письма – отчеты об отпуске в столице и клязьминские новости, среди главных тем – знакомство с Катаевым.

Видный писатель разменял уже седьмой десяток, он приехал в дачный поселок на служебной машине с шофером и очаровательной спутницей за цветами. Старинные приятели Валентин Петрович и Николай Янович не спеша беседовали, собирая букет: «Одни надо срезать до захода солнца, другие – после». Юная красавица откровенно скучала, пока не нашла развлечение: прыгать через забор на дорогу, по которой время от времени проезжали дачники на велосипедах к реке. Девушка легко вскакивала на раму или на багажник, удивляя велосипедистов трюками эквилибристики. В этот час подоспел с электрички Арвид – высокий молодой рижанин, истинный прибалт. Гостья переключила внимание на него. Маститый прозаик едва смог перехватить инициативу – подхватил девушку под руку и повел к автомобилю, не дождавшись букета.

Николай Янович, Юрий и Арвид долго при встречах вспоминали забавный эпизод с «циркачкой». Однако Катаева с той поры на Клязьме не видели.

Еще лет 20 назад по дачному поселку ходили туристы и останавливались у дачи, слушая рассказ экскурсовода о Катаеве около старой дачи.

С. КОРНЕЕВА
Впервые опубликовано в газете «Маяк» 8 апреля 2011 г.

[Ст. распорядитель]

Легенды старой Клязьмы
Почти тридцать лет назад тихо и незаметно на 104-м году ушел из жизни Николай Янович Юцис – личность необыкновенная, для многих загадочная. Еще в молодости его считали колдуном, знахарем, приезжали к нему за советом.

Н. Я. Юцис – один из героев очерка «За город! На Клязьму», опубликованного недавно в «Маяке» (№ от 8 апреля 2011 г.). О нем упоминал в заметке («Пушкинский вестник», № 2, 2002 г.) А. Ф. Малявко. Еще ранее, 5 февраля 1987 года, в «Маяке» появилась корреспонденция Э. Мельниковой на ту же тему. Все названные материалы были посвящены юбилеям В. П. Катаева. Известный советский литератор на протяжении ряда лет снимал дачу у Н. Я. Юциса.

Мой сосед Николай Янович родился в 1879 году в окрестностях Риги, в крестьянской семье. Его отец умер от воспаления легких, не дожив до 50 лет. На руках вдовы осталась огромная (даже по дореволюционным меркам) семья. Местные власти позаботились о сиротах. Николай поступил на учебу в специальную сельскохозяйственную школу, в которой готовили специалистов широкого профиля. Он изучал коневодство и пчеловодство, огородничество и цветоводство. Занятия в училище начинались в пять часов утра, а заканчивались поздно вечером. Николай Янович как-то показывал мне свой диплом. По всем дисциплинам, кроме русского языка и Закона Божьего, оценки были отличными. Кстати, прожив почти всю жизнь в России, он так и не выучился говорить по-русски, родной язык без практики забыл, а вот немецким владел отменно.

А еще у него были книги о лекарственных растениях, изданные в Риге в начале XX века, с прекрасными иллюстрациями. Он помогал всем, кто обращался за помощью. Например, как-то приехала женщина, которая пожаловалась, что муж ее избегает, мало проводит времени с семьей. Николай Янович рекомендовал ей простой способ: настоять водку на полыни и давать ее мужу. Такая настойка возбуждает аппетит, и муж с удовольствием стал обедать дома, не торопясь к друзьям…

Работящих, образованных юношей из Латвии охотно брали на работу в России. Так Юцис попал в Подмосковье, на фабрику Крафта. Предприниматель содержал отличную оранжерею, в которой выращивал и ананасы, и орхидеи. В теплице у него трудились пять человек, во главе которых он и поставил молодого специалиста. Вскоре Николай Янович снискал любовь хозяев, которые щедро платили ему за работу.

После Октябрьской революции Юцис купил в Клязьме надел земли, перевез сюда добротный сруб и зажил, занимаясь любимым делом – цветоводством, а еще сдавал на лето жилье московским дачникам. Среди его постояльцев был и В. П. Катаев. Несмотря на почти двадцатилетнюю разницу в возрасте, Валентин Петрович и Николай Янович быстро подружились. В произведениях писателя можно отыскать упоминания об этих приятельских отношениях:
Садовник поливает сад.
Напор струи свистит, треща,
И брызги радугой летят
С ветвей на камушки хряща…

За цветами к латышу приезжали и приходили постоянные клиенты: известные деятели культуры, актеры, певцы, поэты. Хорошо налаженное хозяйство Юциса приносило стабильный доход. Домашние же дела вела сестра Николая Яновича Матильда, посвятившая жизнь брату.

В 1920-е годы Юцисы пустили к себе квартиранта. Им оказался нэпман-мануфактурщик Борис Александрович, который вскоре стал правой рукой садовода, решал его материальные проблемы и уже воспринимался всеми как член семьи.

С годами близкие люди Николая Яновича уходили, их заменяли соседи. Моя бабушка Анна Александровна, например, была на четверть века моложе Юциса, который называл ее просто Нюркой. Нередко происходили между ними такие сцены. После отъезда знатных гостей у Николая Яновича часто оставалось угощение. Хозяин пребывал в прекрасном настроении и из-за ограды звал Нюрку. Она появлялась из кухни, вытирая руки о передник. Он настаивал, чтобы соседка переоделась и приходила «выпить красиво». Они обычно сидели на веранде, пили прекрасное вино, слушали модные пластинки, а под конец вечера старик играл на пианино…

Моя бабушка умерла в возрасте 75 лет. У ее гроба Юцис плакал: «Нюрка! А ведь такая еще молодая!» После этого Николай Янович прожил более 10 лет. У него всегда жили исключительно умные собаки-овчарки. Старый вегетарианец, он готовил себе капусту, которую ели и его питомцы. Особенно поддерживал в кулинарных пристрастиях хозяина Джульбарс. Николай Янович варил яблоки, пес вылизывал кастрюлю, в которой готовился компот…

На нашей улице, видимо, царил особый дух, был уникальный климат: воздух, настоянный на соснах и цветах, обладал лечебными свойствами. Справа и слева от нас жили столетние дамы. Они выходили к калиткам, и Юцис, проходя мимо, снимал шляпу, беседовал с каждой. Женщины церемонно раскланивались, а затем прогуливались с ним под ручку вдоль забора. Приподнимая шляпу, приветствовал Николай Янович и нас, малышей…

Николай Янович Юцис похоронен в Черкизово, у стен церкви, рядом с сестрой Матильдой.

С. КОРНЕЕВА,

кандидат исторических наук.
Фото из семейного архива племянника Н.Я. Юциса Юрия Оше.
Впервые опубликовано в газете «Маяк» 4 мая 2011 г.

[Автор]

Сообщения